статистика аудиторії Минута в минуту

Since the beginning of the war, more than 2000 civilians have been killed by Russian missiles, according to official data. Help us protect Ukrainians from missiles - provide max military assisstance to Ukraine #Ukraine. #StandWithUkraine

$donate

Уже третий год мы продолжаем по крупицам собирать поминутную реконструкцию Норд-Оста. Сегодня наша команда — это журналист Никита Кузнецов, редактор Алексей Новоселов и корректор Наталия Исакова. Мы не продаем рекламу в канале, чтобы не разрушать его атмосферу. Жизнь нашего проекта зависит только от вас. Если наш труд помог вам узнать что-то новое об этом ключевом событии нашей истории или дал пищу для размышлений, пожалуйста, поддержите нас по кнопке донатов от телеграма (работает и для россиян, и для остального мира)👇

В поисках дочери Татьяне Фроловой придется дойти до главы МЧС Сергея Шойгу. Материалы дела от нее будут скрывать еще полтора года. Когда она наконец откроет заветную папку, то узнает, что в первом посмертном описании тела судебно-медицинский эксперт зафиксировал слова, написанные Дашей на ее левой ладони: «Мы не умрем. Только не надо больше войны»

Среди погибших от газа заложников окажутся 13-летние подростки Арсений Куриленко и Кристина Курбатова. Они играли в мюзикле главных героев в детстве. Их похоронят рядом. В гроб Кристине положат кольцо, которое Арсений купил для неё, но не успел подарить.

Врачи поторопились, сказав заложнице Ирине Фадеевой, что все дети выжили. Она станет первой, кто найдет своего ребенка в морге. …Потом мне многие говорили, что мне повезло, потому что я быстро нашла. Не все смогли найти своих детей. Я очень спокойно ехала в машине до морга. Вообще спокойно. Вышел молодой медицинский сотрудник. Мне его вывезли. Я его, конечно, сразу раздела, стала смотреть. А потом я попросила оставить меня с ним одну. Я, когда взяла его в морге за руку, я ему говорю: — Вот, видишь, сын? Я тебе обещала, что мы будем вместе. Вот, я с тобой. За руку держу. Я к тебе сейчас успею… Я попросила всех выйти, осталась с ним одна и вышла через чёрный ход. Вышла на улицу. У меня денег не было. У меня кольцо было. Я машину остановила, кольцо отдала водителю, а сама прыгнула с моста, но я даже сознания не потеряла ни на минуту. Меня вытащили. В воде был лед, а я даже не простыла.

Окончательное число погибших в результате теракта — 130 человек. Из них от огнестрельных ранений — 5. 125 заложников умерли от газа. По заключению медиков, «все жизненно важные органы претерпели необратимые изменения, несовместимые с жизнью».

О том, что почти все заложники погибли не от рук террористов, страна узнает от малоизвестного чиновника — главы столичного комитета здравоохранения Андрея Сельцовского. Какой-то въедливый журналист догадается спросить его: «Из 117 погибших какое количество от огнестрельных ранений?» Тот наберет воздуха и мрачно ответит: «Один».

Через час после визита Путина в больницу, прошедшего на позитивной ноте, власти официально признают применение газа и массовую гибель заложников. Об этом «уполномочен заявить» замглавы МВД Владимир Васильев. Он уверяет, что газ и жертвы никак не связаны.

Охваченная эйфорией по поводу «блестящей» спецоперации, страна впервые узнает о массовой гибели заложников. На лентах агентств появляется странное сообщение, что «удалось спасти свыше 750 человек». Всего заложников было 912. Как бы между делом сообщается, что скончались уже 67 из них.

На фоне всеобщего ликования Путин в приподнятом настроении приезжает в госпиталь к заложникам. Пытается веселить их шутками. Иногда получается неловко. Заложник: Хочется помыться и зубы почистить. Путин: Ну не каждый же день! Или ты уже три дня не мылся?..

Заложница Ирина Фадеева просыпается в больнице: «Первое, что я помню, что у меня в руках ничего нет. У меня пустые руки. У меня нет сына». — Я с сыном! Я с сыном! Я с Ярославом! — кричит она. — Всех спасли. Все живы, — уверяют врачи.

Слова Александра Цекало о гибели 35 заложников не попадают в выпуски новостей. На телевидении царит настоящая эйфория. Политики, иностранные послы и рядовые граждане наперебой восхищаются «идеальной» операцией, во время которой не погибло «ни одного» заложника.

В Москву прилетает секретарь совбеза Украины Евгений Марчук. Среди иностранцев, попавших в заложники, именно украинцев оказалось больше всех. Никто из них не погиб. «Спасение такого числа заложников — высший пилотаж», — хвалит официальный представитель Украины российские власти.

Услышав из СМИ, что Абу Бакару якобы удалось скрыться, Борис Немцов все утро пытается ему дозвониться. Наконец трубку берет… глава ФСБ Патрушев. — Боря, что ты все трезвонишь? — устало спрашивает он. — Так вы же сами говорили, что он мог убежать… — Да мы его первым убрали.

После допроса из-за нерусской внешности актёр «Норд-Оста» Марат Абдрахимов звонит матери: — Мамуля, всё хорошо, на мне ни одной царапины! 5141 раз прочитала молитву моя мама… Спасибо, дорогая! Мама, это только меня и спасло. Я думал, что только твое сердце меня спасет, — говорит он со слезами на глазах.

Родственники заложников мечутся между больницами в попытках найти своих близких. Никакой единой базы не создано. Рукописные списки с боем вырывают в регистратурах. После слухов о гибели десятков заложников в маршруты родственников добавляются и морги.

К журналистам выходит вице-мэр Москвы Валерий Шанцев. Он отрицает информацию от Александра Цекало о 35 убитых заложниках и утверждает, что все доставлены в больницы живыми. — А газ был применен? — Нет.

Продюсер «Норд-Оста» Цекало дает жизнерадостный комментарий Первому каналу: — Трещины в зале мы заделаем. Главное, чтобы не давала трещину вера в президента, в силу! Когда я находился там [в зале] среди них [спецназовцев], мне было хорошо! Еще бы танк на площадь подогнать…

Напоследок Александр Цекало предполагает, что у террористов работали хорошие психологи, ведь они символично выбрали для своей атаки «настоящий русский семейный мюзикл». — И все их психологи обосрались жидким стулом! — в сердцах ставит он точку.

Экс-продюсер «Норд-Оста» Александр Цекало выходит из театра. Журналисты набрасываются на него с вопросами. Корреспондент: Был использован газ? Цекало: Я не знаю, что было использовано. Я не проводил… Корреспондент: Люди лежали там в зале все? Спали, говорят. Цекало: Спали, лежали, сидели… Корреспондент: А как спали? Цекало: Я надеюсь, что заложники спали мирным сном, а террористы — вечным. Корреспондентка: Убитых заложников вы видели? Цекало: Видел. Корреспондент: По вашей оценке, сколько? Цекало: Я видел человек 35 точно, но я не считал, ребят... Корреспондент: А дети там были? Цекало: Дети все здоровы, живы. Корреспондент: А про иностранцев вам что-нибудь известно? Цекало: Ребят, как можно определить, когда одновременно выносятся порядка 700 человек?.. Корреспондент: Будет ли продолжен мюзикл? Цекало: Обязательно! Конечно! Ведь все актеры живы! После слов продюсера на лентах агентств появляются данные о гибели 30 заложников.

Один из бойцов просит у Александра Цекало сигарету. Продюсер дает закурить и спрашивает: — Ты сейчас куда? — Я домой. У меня жена, ребёнок. Волнуются. Пишут мне смс-ки. А ты куда? — А я бы пострелял сейчас, — отвечает Цекало. — Куда-нибудь бы пострелял…

Завершив эвакуацию заложников, бойцы «Альфы» достают свою фирменную метку — коньяк «Хеннеси». Бутылку ставят рядом с трупом исламиста Мовсара Бараева и устраивают сеанс съемки государственным телеканалам.

Наконец, к толпе выходит полковник милиции и заявляет, что списки заложников, лежащих в 13-й больнице, будут готовы после обеда. — Это во сколько? — кричат из толпы. — Ну вы вот когда обедаете? — насмешливо переспрашивает полковник. — Вот пообедаете и приходите. — Ну тогда я пошел обедать, — мрачно говорит отец одного из заложников. Толпа немного успокаивается. Но потом кто-то говорит, что знает, почему до обеда не будет списков: — Просто там сейчас люди умирают от этих газов, и пока неизвестно, кто останется в живых к обеду.

У входа в больницу № 13 на Дубровке собирается большая толпа. Часть людей пришла с передачами для обычных больных, остальные — родственники залолжников. Милиция берет больницу в оцепление. Никто никому ничего не объясняет. Люди напирают на ворота. — Почему с передачей не пускают? — кричит пенсионерка.— Я тут сейчас все разнесу! — Замолчите! У нас катастрофа, мы и то молчим. — Катастрофа у них… У меня тоже катастрофа. Ребенку операцию сделали. Пустите меня! — Да замолчи ты! И без тебя тошно… — Сама замолчи!

После недолгих препирательств 3 трупа соглашается принять и 1-я Градская больница. Фельдшер Ольга Белякова и журналист Дмитрий Кафанов едут обратно. Курят. — Сволочи, какие они сволочи… Но, слушай, остальных-то мы довезли? Ведь справились, а? — говорит Ольга в пустоту.

Репортер Снегирев пытается сфотографировать выгрузку трупов заложников. На его глазах девушка, которую считали погибшей, начинает мотать головой. — Да она живая! — крестясь, кричит санитар. Женщину кладут на каталку и увозят в приемный покой.

К институту Склифосовского приезжают не только «скорые», но и два автобуса с заложниками. Когда все они переходят в приемный покой, машины подъезжают к следующим дверям — черным и металлическим. «Я стоял напротив и увидел сваленные в проходе автобусов тела. Носилки были не нужны. Санитары хватали мертвых за руки и за ноги и несли в специальное помещение», — напишет журналист Юрий Снегирёв.