Сатанинские попытки скрестить марксизм с христианством своего расцвета достигли в Латинской Америки.
Не только в России есть умалишенные, которые пытаются канонизировать Сталина, или, как Прилепин, говорят про атеиста, антихристианина и богоборца Ленина "Владимир Ильич был другом Православия и восстановил институт Патриаршества.." Ага, так любил христианство, что приказывал расстреливать священников, рушить храмы и плодить ереси через обновленцев.
Вернемся к Латинской Америке. То, во что выливаются попытки совместить учения Маркса и Христа мы можем видеть на примере "Теологии освобождения".
Вместо того, чтобы любить всех людей ультралевые католические епископы Латинской Америки решили противопоставить бедных людей богатым, одни классы другим.
То есть, априори признать богатых грешниками, даже, если они заработали все честным трудом и занимаются благоворительностью.
Учение Христа, пишет один из идеологов "теологии освобождения" Гутьеррес, провозглашает одновременно «прямое противостояние богатым и власть имущим и радикальный выбор в пользу бедных».
Это мнение было подтверждено на конференции латиноамериканских епископов 1979 года в Пуэбле (Мексика), на которой было заявлено: «Мы считаем, что растущий разрыв между богатыми и бедными скандален и противоречит сути христианства». Если требуется доказательство такого взгляда на бедность, то, как указывает Берриман, разделение овец и козлищ в 25-й главе Евангелия от Матфея показывает, что «критерием праведной жизни является практическая материальная помощь ближнему». Критерием является не принадлежность к христианству — «можно даже быть атеистом», — а то, помогал ли человек бедным, обеспечивал ли их и стремился ли освободить угнетенных.
То есть "освобожденцы" прямо впадают в ересь, утверждая, что необязательно быть христианином и верить в Бога, лишь бы бедным помогал, и уже праведник.
Более того, для "освобожденцев" перестает играть важную роль Священное Писание, кроме тех мест, где говорится про помощь сирым и убогим:
«точка зрения бедных — это, в частности и в особенности, точка зрения распятого Бога, которая может служить критерием для богословских размышлений, библейской экзегезы и церковной жизни». Голландский теолог Карлос Местерс (р. 1931) объясняет, что при толковании Библии в рамках теологии освобождения «акцент делается не на значении текста как такового, а скорее на значении, которое текст имеет для читающих его людей. <...> Простые люди ставят Библию на надлежащее ей место, место, которое она должна занимать по замыслу Бога. Они ставят ее на второе место. На первое место выходит жизнь!»
Дальше теологи освобождения начинают делить верующих и в целом людей не только по классовому, но и по расовому признаку, противопоставляя белый первый мир и цветной третий мир:
Латиноамериканские священнослужители стали рассматривать ту теологию, которую они изучали в семинарии, не как универсальную, а как теологию первого мира, не отвечающую нуждам обществ зависимой глобальной периферии. Все разновидности теологии освобождения «представляют собой реакцию против европейского и североамериканского теологического истеблишмента, который бессознательно полагал, что его теология — это просто „христианская“ теология». «История христианства, — говорит Гутьеррес, — написана белой, западной, буржуазной рукой», исключающей опыт и точку зрения «всех бедных, всех жертв господ этого мира».
Ключевым элементом теологии освобождения являлось представление о том, что капиталистическая система есть форма идолопоклонства.
В итоге приверженцы "теологии освобождения" начали ставить революцию и классовую войну против капитализма выше Христа и его учения.
Пример Латинской Америки показывает нам, что любые попытки скрестить Маркса и Ленина с Иисусом Христом неизменно заканчиваются предательством Учения Господа. Ведь нельзя скрестить философию бесовства и классовой ненависти со Словом Божьим.
Show more ...