Сегодня, в свой день рождения, я бы хотел поделиться с вами одним из самых больших и ценных озарений о природе творчества из тех, что у меня были.
Когда-то давно это понимание подарило мне непередаваемое ощущение ясности, света и радости. Его испытываешь, когда очередной кусочек жизненного пазла идеально помещается в некую ждущую его пустоту в нашей картине мира. Раздаётся небольшой щелчок, взор проясняется, ум поднимается на новую высоту — и с этой высоты тотчас вырисовывается общая картина. Кажется, что это место было специально уготовано для недостающего кусочка. Становится непонятно, как вообще можно было не осознавать этого раньше.
Озарение это состоит в следующем.
В истории человечества мы обнаруживаем два принципиально разных подхода к творческой деятельности, будь то искусство, наука, философия, составление букетов, преподавание или что угодно другое.
Первый подход к творчеству предполагает, что объектом нашей деятельности является, с одной стороны, создаваемое нами произведение, а с другой — мы сами. Мы создаём некий продукт и одновременно создаём себя, а всё прочее мало нас интересует. Художник до известной степени замыкается в своём крошечном мирке и ограничивает им свою работу. Он существует в отрыве от более широкой картины действительности.
Такое понимание объекта творчества нашло своё выражение в концепции «искусство ради искусства» (фр. l'art pour l'art), которая сложилась во Франции начала XIX века. Само это видение, однако, намного древнее. Оно существует столь же долго, сколько и само творчество.
Второй подход к созидательному процессу уже совсем иной. Он просторнее, шире, амбициознее. Он предполагает, что объектом нашей деятельности является аудитория наших произведений и весь тот широкий контекст жизни, частью которого являемся мы сами и наши творения.
Мы работаем не только с собой и произведением и даже не в первую очередь с ними. Мы включаем в творческий процесс весь мир – столько этого мира, сколько можем охватить. Наше произведение есть акт коммуникации с реальностью и участие в развитии этой реальности, а не самоцель.
При втором подходе в нашем творчестве творится не картина, музыкальная композиция, книга или здание, а именно жизнь вокруг – причём без каких бы то ни было сужающих её рамок.
Таким образом, фундаментальное различие между двумя подходами к творчеству состоит в том, что есть наш творческий объект и какой масштаб для своей деятельности мы выбираем. Это только картина или также её зрители, их умы и жизни? Это только книга и наши ощущения по её поводу, или же то, в какое движение приходит мир под воздействием содержащегося в ней знания?
Первый подход, «искусство ради искусства», всегда представлялся мне чрезвычайно узким, эгоцентрическим и противоестественным. В нём творческая энергия насильственно ограничивается, что противоречит её просторной и экспансивной природе.
Наша деятельность без какой-либо достаточной причины сужается до маленького мирка отдельного индивида и его ближайшего окружения. Мы ничего не хотим видеть и слышать об отдалённом воздействии своих дел, об ответственности художника, о соображениях вреда и пользы. Мы просто делаем то, что нравится, и смотрим на это через узкое жерло подзорной трубы.
Пока наша деятельность остаётся столь ограниченной, мы не понимаем её связи с широким контекстом реальности. Следовательно, мы не понимаем её саму и вообще происходящего, не можем наделить свои работы ни подлинной полезностью, ни глубиной.
Наконец, подобная фиксация на себе и своих произведениях крайне неамбициозна. Нужно быть до извращённости скромным, чтобы целенаправленно пригвоздить творческий процесс к углу собственного "Я" и его маленьких забот, забав и увлечений. В действительности, на таком узком отрезке жизни не получится даже по-настоящему позабавиться, не говоря уже о более важных вещах.
Show more ...